Округлые, теперь твердые от растущей страсти груди Констанцы касались его волосатой груди, и соски напряглись от желания. Талия, точно охваченный пламенем шелк, задрожала, ноги раздвинулись, но голос был сильным и низким:
— Возьми меня, мой Найл!
Он опустил ее на землю и встал рядом с ней на колени. Ее глаза от ожидания широко раскрылись, он стал ласкать ее грудь. Ласкающая рука двинулась вниз по ее горячему телу и достигла сокровенного места. Палец проник меж складками кожи и настойчиво дотронулся до плоти — Констанца подумала, что сейчас потеряет сознание.
Ее сердце бешено колотилось, поток новых чувств захлестнул девушку — чувств, которые ей раньше не доводилось испытывать. В животе болело, болело и там, где ее гладила рука Найла, но совсем по-другому. Когда его длинный палец оказался в ней, Консханца почувствовала облегчение, но вот он вынул его, и боль усилилась. Девушка дернулась.
— Сейчас, дорогая, — нежно прошептал он. — Сейчас будет легче.
Он раздвинул ее ноги, и она раскрылась перед ним, как бутон. Девушка не сводила с него глаз даже тогда, когда быстро, чтобы причинить меньше боли, он лишал ее девственности.
Констанца почувствовала жгучую боль и вскрикнула. Губы Найла заглушили ее протест. Что-то чудесное случилось с ней, и она рванулась бедрами навстречу его ритмичным движениям. Боль улеглась, и ей казалось, что она стала летящей птицей. Миниатюрные руки обхватили ягодицы Найла, чтобы притянуть его еще ближе к себе. В момент наивысшей страсти она откинула голову, вскрикнула и потеряла сознание.
Утомленный Найл удивленно размышлял. Никогда он не испытывал еще подобного наслаждения с девственницей, а она, конечно, была невинна — об этом свидетельствовала кровь на ее бедрах. Теперь, опустошенная, она лежала без сознания. Некоторое время он рассматривал ее — девушку, которая станет его женой. Она оказалась, безусловно, миловидной. И хотя Найл не был уверен, понравилось ли ему ее чрезмерное чувство, Констанца, конечно же, будет лучшей партнершей в постели, чем Дарра. Мак-Уилльям может разгневаться, узнав о нежданной невесте, но если повезет, она попадет в родной дом Найла в Ирландии с ребенком в животе или на руках. В этом случае они будут прощены.
Девушка едва дышала. Найл обнял ее, чтобы согреть и разбудить. Постепенно сознание стало возвращаться к ней, ее веки затрепетали. Он прижимал ее к груди и шептал нежные слова. Приподняв голову, она взглянула на него и вдруг вспыхнула.
— О, Найл! Что ты обо мне должен думать! Но это было так здорово!
Он рассмеялся:
— Я думаю, крошка, что я счастливый человек. Ты просто великолепна! Как ты себя чувствуешь, дорогая?
— Я летала, Найл! По-настоящему летала. И я так счастлива, что хочу этого опять. Он усмехнулся:
— Мы полетим с тобою снова, любовь моя. Но сейчас, я думаю, нам лучше вернуться в Пальму. Я должен просить у отца твоей руки, — он поднялся и принялся натягивать на себя одежду, но не так-то просто было с этим справиться, когда рядом лежала обнаженная Констанца, а вместо постели под ней расстилался луг из цветов и зеленой травы. Наконец ему удалось привести костюм в относительный порядок.
— Позвольте вам помочь, мадам, — он протянул ей руки.
Она встала, и лорд Бурк снова восхитился совершенством ее изящного тела. Не торопясь, она надела белье, потом юбку и наконец блузку, которую он помог ей зашнуровать, но сначала погладил нежные округлые груди. Откинувшись назад и прижавшись к нему спиной, Констанца что-то довольно пробормотала.
Найл любовно шлепнул ее по ягодицам:
— Собирай корзину с едой, крошка, пока я ловлю и седлаю лошадей.
Они вернулись в Пальму уже к самому вечеру. Один взгляд на девушку вырвал у Аны крик радости. Найл спрыгнул с лошади, женщина распростерла объятия и поцеловала их обоих.
— Клянусь вам, добрый сеньор Найл, моя Констанца будет вам хорошей женой.
— Ана, Конд даст согласие?
Служанка посмотрела на него понимающим взглядом:
— Сначала он вам откажет, потому что не может простить дочери ее рождения. Но если вы скажете, что обесчестили ее, он быстро согласится — больше всего на свете он боится скандалов.
— Тогда, Ана, я сейчас же пойду к нему, — улыбнулся Найл.
— Он в библиотеке, сеньор.
Найл наклонился и легко поцеловал девушку.
— На счастье, Констанца, — произнес он и зашагал прочь.
— Аййии, моя нинья, — воскликнула служанка, — наконец ты нашла себе мужа, и какого мужа! Многие годы он не даст опасть твоему животу. Об этом я столько молилась, нинья. Кто-нибудь должен был тебя увезти от Конда. Теперь ты заживешь нормальной жизнью, — она стиснула девушку в объятиях. — Счастье так вскружило мне голову, что я совсем забыла про тебя, Констанца. Ты в порядке? Он был нежен с тобой?
— Нежен, няня, но мне нужно в ванну.
— Сию минуту, нинья. Сейчас!
Пока Констанца купалась в теплой ароматизированной воде, Найл Бурк пытался устроить свое длинное тело в довольно неудобном кресле в библиотеке Конда. В больших руках он вертел ножку изящной рюмки. Губернатор пристально и холодно смотрел на гостя.
— Вы заметно окрепли, лорд Бурк, — скорее утверждая, а не спрашивая, произнес он. — Думаю, вскоре вы нас покинете.
Найл кивнул:
— Скоро, милорд. Но, уезжая отсюда, я хотел бы кое-что захватить с Мальорки.
— Какой-нибудь сувенир, лорд Бурк? Найл не сдержал усмешки.
— Какой-нибудь, — согласился он. — Я хотел бы жениться на Констанце и официально прошу у вас ее руки. Выражение лица Конда ничуть не изменилось:
— Это невозможно, лорд Бурк.
— Она с кем-нибудь обручена?
— Нет.
— Страдает неизлечимой болезнью?
— Нет.
— Тогда почему же вы мне отказываете? Я единственный наследник знатного обеспеченного человека. В Ирландии мой род по знатности не ниже вашего. У вас будут внуки.
— Я не обязан вам ничего объяснять, лорд Бурк. Я отец Констанцы и отказываю вам в вашей просьбе. Мое слово — закон.
Найл тяжело вздохнул:
— Не в том ли причина вашего отказа, что вы сомневаетесь в своем отцовстве?
Франсиско Гидадела побелел:
— Вы наглец, лорд Бурк. Сейчас же оставьте меня. Я не собираюсь с вами этого обсуждать. Серебристые глаза Найла сузились.
— Нет уж, Конд, позвольте я вам расскажу, как провел сегодняшний день. Сегодня я наслаждался благосклонностью вашей дочери. Она вполне охотно отдалась мне, и я могу с удовлетворением вам сообщить, что она была девственницей. Как раз сейчас мое семя, может быть, дает всходы в ее утробе. Вы сознательно лишили дочь возможности выйти замуж здесь, на Мальорке. Теперь ее не примет даже монастырь. Как вы посмотрите в лицо друзьям, когда мой ребенок станет заметен в ее животе? Вы последний человек в роду, Конд. И род вашей жены давно угас. Вам некуда послать Констанцу, чтобы скрыть ее позор. Я так и слышу, как над вами хохочут ваши приятели. А если слух дойдет до ушей короля Филиппа, вас могут быстро сместить с губернаторского места.